молодого человека в такой же куртке и хотела что-то сказать, но не могла
выговорить от слез: и начинала и останавливалась. Молодой человек держал в
руках бумажку и, очевидно не зная, что ему делать, с сердитым лицом
перегибал и мял ее. Подле них сидела полная, румяная, красивая девушка с
очень выпуклыми глазами, в сером платье и пелеринке. Она сидела рядом с
плачущей матерью и нежно гладила ее по плечу. Все было красиво в этой
девушке: и большие белые руки, и волнистые остриженные волосы, и крепкие нос
и губы; но главную прелесть ее лица составляли карие, бараньи, добрые,
правдивые глаза. Красивые глаза ее оторвались от лица матери в ту минуту,
как вошел Нехлюдов, и встретились с его взглядом. Но тотчас же она
отвернулась и что-то стала говорить матери. Недалеко от влюбленной парочки
сидел черный лохматый человек с мрачным лицом и сердито говорил что-то
безбородому посетителю, похожему на скопца. Нехлюдов сел рядом с смотрителем
и с напряженным любопытством глядел вокруг себя. Его развлек подошедший к
нему гладко стриженный ребенок-мальчик и тоненьким голоском обратился к нему
с вопросом.
- А вы кого ждете?
Нехлюдов удивился вопросу, но, взглянув на мальчика и увидав серьезное,
осмысленное лицо с внимательными, живыми глазами, серьезно ответил ему, что
ждет знакомую женщину.
- Что же, она вам сестра? - спросил мальчик.
- Нет, не сестра, - ответил удивленно Нехлюдов. - А ты с кем здесь? -
спросил он мальчика.
- Я с мамой. Она политическая, - гордо сказал мальчик.
- Марья Павловна, возьмите Колю, - сказал смотритель, нашедший,
вероятно, противозаконным разговор Нехлюдова с мальчиком.
Марья Павловна, та самая красивая девушка с бараньими глазами, которая
обратила внимание Нехлюдова, встала во весь свой высокий рост и сильной,
широкой, почти мужской походкой подошла к Нехлюдову и мальчику.
- Что он у вас спрашивает, кто вы? - спросила она у Нехлюдова, слегка
улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, как будто не могло быть
сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть в простых,
ласковых, братских отношениях. - Ему все нужно знать, - сказала она и совсем
улыбнулась в лицо мальчику такой доброй, милой улыбкой, что и мальчик и
Нехлюдов - оба невольно улыбнулись на ее улыбку.
- Да, спрашивал меня, к кому я.
- Марья Павловна, нельзя разговаривать с посторонними. Ведь вы знаете,
- сказал смотритель.
- Хорошо, хорошо, - сказала она и, взяв своей большой белой рукой за
ручку не спускавшего с нее глаз Колю, вернулась к матери чахоточного,
- Чей же это мальчик? - спросил Нехлюдов уже у смотрителя.
- Политической одной, он в тюрьме и родился, - сказал смотритель с
некоторым удовольствием, как бы показывая редкость своего заведения.
- Неужели?
- Да, вот теперь едет в Сибирь с матерью.
- А эта девушка?
- Не могу вам отвечать, - сказал смотритель, пожимая плечами. - А вот и
Богодуховская,
LV
Из задней двери вертлявой походкой вышла маленькая стриженая, худая,
желтая Вера Ефремовна, с своими огромными добрыми глазами,
- Ну, спасибо, что пришли, - сказала она, пожимая руку Нехлюдова. -
Вспомнили меня? Сядемте.
- Не думал вас найти так.
- О, мне прекрасно! Так хорошо, так хорошо, что лучшего и не желаю, -
говорила Вера Ефремовна, как всегда, испуганно глядя своими огромными
добрыми круглыми глазами на Нехлюдова и вертя желтой тонкой-тонкой жилистой
шеей, выступающей из-за жалких, смятых и грязных воротничков кофточки.
Нехлюдов стал спрашивать ее о том, как она попала в это положение.
Отвечая ему, она с большим оживлением стала рассказывать о своем деле. Речь
ее была пересыпана иностранными словами о пропагандировании, о
дезорганизации, о группах, и секциях, и подсекциях, о которых она была,
очевидно, вполне уверена, что все знали, а о которых Нехлюдов никогда не
слыхивал.
Она рассказывала ему, очевидно вполне уверенная, что ему очень
интересно и приятно знать все тайны народовольства. Нехлюдов же смотрел на
ее жалкую шею, на редкие спутанные волосы и удивлялся, зачем она все это
делала и рассказывала. Она жалка ему была, но совсем не так, как был жалок
Меньшов-мужик, без всякой вины с его стороны сидевший в вонючем остроге. Она
более всего была жалка той очевидной путаницей, которая была у нее в голове.
Она, очевидно, считала себя героиней, готовой пожертвовать жизнью для успеха
своего дела, а между тем едва ли она могла бы объяснить, в чем состояло это
дело и в чем успех его.
Дело, о котором хотела говорить Вера Ефремовна с Нехлюдовым, состояло в
том, что одна товарка ее, некто Шустова, даже и не принадлежавшая к их
подгруппе, как она выражалась, была схвачена пять месяцев тому назад вместе
с нею и посажена в Петропавловскую крепость только потому, что у ней нашли
книги и бумаги, переданные ей на сохранение. Вера Ефремовна считала себя
отчасти виновной в заключении Шустовой и умоляла Нехлюдова, имеющего связи,
сделать все возможное для того, чтобы освободить ее. Другое дело, о котором
просила Богодуховская, состояло в том, чтобы выхлопотать содержащемуся в
Петропавловской крепости Гуркевичу разрешение на свидание с родителями и на
получение научных книг, которые ему нужны были для его ученых занятий.
Нехлюдов обещал попытаться сделать все возможное, когда будет в
Петербурге.
Свою историю Вера Ефремовна рассказала так, что она, кончив акушерские
курсы, сошлась с партией народовольцев и работала с ними. Сначала шло все
хорошо, писали прокламации, пропагандировали на фабриках, но потом схватили
одну выдающуюся личности, захватили бумаги и начали всех брать.
- Взяли и меня и вот теперь высылают... - закончила она свою историю. -
Но это ничего. Я чувствую себя превосходно, самочувствие олимпийское, -
сказала она и улыбнулась жалостною улыбкою.
Нехлюдов спросил про девушку с бараньими глазами. Вера Ефремовна
рассказала, что это дочь генерала, давно уже принадлежит к революционной
партии и попалась за то, что взяла на себя выстрел в жандарма. Она жила в
конспиративной квартире, в которой был типографский станок. Когда ночью
пришли с обыском, то обитатели квартиры решили защищаться, потушили огонь и
стали уничтожать улики. Полицейские ворвались, и тогда один из заговорщиков
выстрелил и ранил смертельно жандарма. Когда стали допрашивать, кто стрелял,
она сказала, что стреляла она, несмотря на то, что никогда не держала в руке
револьвера и паука не убьет. И так и осталось. И теперь идет в каторгу.
- Альтруистическая, хорошая личность... - одобрительно сказала Вера
Ефремовна.
Третье дело, о котором хотела говорить Вера Ефремовна, касалось
Масловой. Она знала, как все зналось в остроге, историю Масловой и отношения
к ней Нехлюдова и советовала хлопотать о переводе ее к политическим или по
крайней мере в сиделки в больницу, где теперь особенно много больных и нужны
работницы. Нехлюдов поблагодарил ее за совет и сказал, что постарается
воспользоваться им.
LVI
Разговор их был прерван смотрителем, который поднялся и объявил, что
время свидания кончилось и надо расходиться. Нехлюдов встал, простился с
Верой Ефремовной и отошел к двери, у которой остановился, наблюдая то, что
происходило перед ним.
- Господа, пора, пора, - говорил смотритель, то вставая, то опять
садясь.
Требование смотрителя вызвало в находящихся в комнате и заключенных и
посетителях только особенное оживление, но никто и не думал расходиться.
Некоторые встали и говорили стоя. Некоторые продолжали сидеть и
разговаривать. Некоторые стали прощаться и плакать. Особенно трогательна
была мать с сыном чахоточным. Молодой человек все вертел бумажку, и лицо его
становилось все более и более злым, - так велики были усилия, которые он
делал, чтобы не заразиться чувством матери. Мать же, услыхав, что надо
прощаться, легла ему на плечо и рыдала, сопя носом. Девушка с бараньими
глазами - Нехлюдов невольно следил за ней - стояла перед рыдающей матерью и
что-то успокоительно говорила ей. Старик в синих очках, стоя, держал за руку
свою дочь и кивал головой на то, что она говорила. Молодые влюбленные встали
и держались за руки, молча глядя друг другу в глаза.
- Вот этим одним весело, - сказал, указывая на влюбленную парочку,
молодой человек в короткой жакетке, стоя подле Нехлюдова, так же как и он,
глядя на прощающихся.
Чувствуя на себе взгляды Нехлюдова и молодого человека, влюбленные -
молодой человек в гуттаперчевой куртке и белокурая миловидная девушка -
вытянули сцепленные руки, опрокинулись назад и, смеясь, начали кружиться.
- Нынче вечером женятся здесь, в остроге, и она с ним идет в Сибирь, -
сказал молодой человек.
- Он что же?
- Каторжный. Хоть они повеселятся, а то уж слишком больно слушать, -
прибавил молодой человек в жакетке, прислушиваясь к рыданьям матери
чахоточного.
- Господа! Пожалуйста, пожалуйста! Не вынудьте меня принять меры
строгости, - говорил смотритель, повторяя несколько раз одно и то же. -
Пожалуйста, да ну, пожалуйста! - говорил он слабо и нерешительно. - Что ж
это? Уж давно пора. Ведь этак невозможно. Я последний раз говорю, - повторял
он уныло, то закуривая, то туша свою мариландскую папироску.
Очевидно было, что как ни искусны и ни стары и привычны были доводы,
позволяющие людям делать зло другим, не чувствуя себя за него
ответственными, смотритель не мог не сознавать, что он один из виновников
того горя, которое проявлялось в этой комнате; и ему, очевидно, было ужасно
тяжело.
Наконец заключенные и посетители стали расходиться: одни во внутреннюю,
другие в наружную дверь. Прошли мужчины - в гуттаперчевых куртках, и
чахоточный и черный лохматый; ушла и Марья Павловна с мальчиком, родившимся
в остроге.
Стали выходить и посетители. Пошел тяжелой походкой старик в синих
очках, за ним пошел и Нехлюдов.
- Да-с, удивительные порядки, - как бы продолжал прерванный разговор
словоохотливый молодой человек, спускаясь с Нехлюдовым вместе с лестницы. -
Спасибо еще, капитан - добрый человек, не держится правил. Все поговорят -
отведут душу.
- Разве в других тюрьмах нет таких свиданий?
- И-и! Ничего подобного. А не угодно ли поодиночке, да еще через
решетку.
Когда Нехлюдов, разговаривая с Медынцевым - так отрекомендовал себя
словоохотливый молодой человек, - сошел в сени, к ним подошел с усталым
видом смотритель.
- Так если хотите видеть Маслову, то пожалуйте завтра, - сказал он,
очевидно желая быть любезным с Нехлюдовым.
- Очень хорошо, - сказал Нехлюдов и поспешил выйти.
Ужасны были, очевидно, невинные страдания Меньшова - и не столько его
физические страдания, сколько то недоумение, то недоверие к добру и к богу,
которые он должен был испытывать, видя жестокость людей, беспричинно
мучающих его; ужасно было опозорение и мучения, наложенные на эти сотни ни в
чем не повинных людей только потому, что в бумаге не так написано; ужасны
эти одурелые надзиратели, занятые мучительством своих братьев и уверенные,
что они делают и хорошее и важное дело. Но ужаснее всего показался ему этот
стареющийся и слабый здоровьем и добрый смотритель, который должен разлучать
мать с сыном, отца с дочерью - точно таких же людей, как он сам и его дети.
"Зачем это?" - спрашивал Нехлюдов, испытывая теперь в высшей степени то
чувство нравственной, переходящей в физическую, тошноты, которую он всегда
испытывал в тюрьме, и не находил ответа.
LVII
На другой день Нехлюдов поехал к адвокату и сообщил ему дело Меньшовых,
прося взять на себя защиту. Адвокат выслушал и сказал, что посмотрит дело, и
если все так, как говорит Нехлюдов, что весьма вероятно, то он без всякого
вознаграждения возьмется за защиту. Нехлюдов, между прочим, рассказал
адвокату о содержимых ста тридцати человеках по недоразумению и спросил, от
кого это зависит, кто виноват. Адвокат помолчал, очевидно желая ответить
точно.
- Кто виноват? Никто, - сказал он решительно. - Скажите прокурору - он
скажет, что виноват губернатор, скажите губернатору - он скажет, что виноват
прокурор. Никто не виноват.
- Я сейчас еду к Масленникову и скажу ему.
- Ну-с, это бесполезно, - улыбаясь, возразил адвокат. - Это такая - он
не родственник и не друг? - это такая, с позволения сказать, дубина и вместе
с тем хитрая скотина.
Нехлюдов, вспомнив, что говорил Масленников про адвоката, ничего не
ответил и, простившись, поехал к Масленникову.
Масленникова Нехлюдову нужно было просить о двух вещах: о переводе
Масловой в больницу и о ста тридцати бесписьменных, безвинно содержимых в
остроге. Как ни тяжело ему было просить человека, которого он не уважал, это
было единственное средство достигнуть цели, и надо было пройти через это.
Подъезжая к дому Масленникова, Нехлюдов увидал у крыльца несколько
экипажей: пролетки, коляски и кареты, и вспомнил, что как раз нынче был тот
приемный день жены Масленникова, в который он просил его приехать. В то
время как Нехлюдов подъезжал к дому, одна карета стояла у подъезда, и лакей
в шляпе с кокардой и пелерине подсаживал с порога крыльца даму, подхватившую
свой шлейф и открывшую черные тонкие щиколотки в туфлях. Среди стоящих уже
экипажей он узнал закрытое ландо Корчагиных. Седой румяный кучер почтительно
и приветливо снял шляпу, как особенно знакомому барину. Не успел Нехлюдов
спросить швейцара о том, где Михаил Иванович (Масленников), как он сам
показался на ковровой лестнице, провожая очень важного гостя, такого, какого
он провожал уже не до площадки, а до самого низа. Очень важный военный гость
этот, сходя, говорил по-французски об аллегри в пользу приютов, устраиваемых
в городе, высказывая мнение, что это хорошее занятие для дам: "И им весело,
и деньги собираются".
- Qu'elles s'amusent et que le bon Dieu les benisse... {Пусть веселятся
и да благословит их бог... (франц.)} A, Нехлюдов, здравствуйте! Что давно
вас не видно? - приветствовал он Нехлюдова. - Allez presenter vos de voirs a
madame {Подите засвидетельствуйте почтение хозяйке (франц. ).}. И Корчагины
тут. Et Nadine Bukshevden. Toutes les jolies femmes de la ville {И Надин
Буксгевден Все городские красавицы (франц.).}, - сказал он, подставляя и
несколько приподнимая свои военные плечи под подаваемую ему его же
великолепным с золотыми галунами лакеем шинель. - Au revoir, mon cher! {До
свиданья, дорогой мой! (франц.)} - Он пожал еще руку Масленникову.
- Ну, пойдем наверх, как я рад! - возбужденно заговорил Масленников,
подхватывая под руку Нехлюдова и, несмотря на свою корпуленцию, быстро
увлекая его наверх.
Масленников был в особенно радостном возбуждении, причиной которого
было оказанное ему внимание важным лицом. Казалось, служа в гвардейском,
близком к царской фамилии полку, Масленникову пора бы привыкнуть к общению с
царской фамилией, но, видно, подлость только усиливается повторением, и
всякое такое внимание приводило Масленникова в такой же восторг, в который
приходит ласковая собачка после того, как хозяин погладит, потреплет,
почешет ее за ушами. Она крутит хвостом, сжимается, извивается, прижимает
уши и безумно носится кругами. То же самое был готов делать Масленников. Он
не замечал серьезного выражения лица Нехлюдова, не слушал его и неудержимо
влек его в гостиную, так что нельзя было отказаться, и Нехлюдов шел с ним.
- Дело после; что прикажешь - все сделаю, - говорил Масленников,
проходя с Нехлюдовым через залу. - Доложите генеральше, что князь Нехлюдов,
- на ходу сказал он лакею. Лакей иноходью, обгоняя их, двинулся вперед. -
Vous n'avez qu'a ordonner {Тебе стоит только приказать (франц.).}. Но жену
повидай непременно. Мне и то досталось за то, что я тот раз не привел тебя.
Лакей уже успел доложить, когда они вошли, и Анна Игнатьевна,
вице-губернаторша, генеральша, как она называла себя, уже с сияющей улыбкой
наклонилась к Нехлюдову из-за шляпок и голов, окружавших ее у ди вана. На
другом конце гостиной у стола с чаем сидели барыни и стояли мужчины -
военные и штатские, и слышался неумолкаемый треск мужских и женских голосов.
- Enfin! {Наконец! (франц.)} Что же это вы нас знать не хотите? Чем мы
вас обидели?
Такими словами, предполагавшими интимность между нею и Нехлюдовым,
которой никогда не было, встретила Анна Игнатьевна входящего.
- Вы знакомы? Знакомы? Мадам Белявская, Михаил Иванович Чернов.
Садитесь поближе.
- Мисси, venez dons a notre table. Ou vous apportera votre the...
{идите к нашему столу. Вам сюда подадут чай... (франц.)} И вы... -
обратилась она к офицеру, говорившему с Мисси, очевидно забыв его имя, -
пожалуйте сюда. Чаю, князь, прикажете?
- Ни за что, ни за что не соглашусь: она просто не любила, - говорил
женский голос.
- А любила пирожки.
- Вечно глупые шутки, - со смехом вступилась другая дама в высокой
шляпе, блестевшая шелком, золотом и камнями.
- C'est excellent {Великолепно (франц.).} - эти вафельки, и легко.
Подайте еще сюда.
- Что же, скоро едете?
- Да уж нынче последний день. От этого мы и приехали.
- Такая прелестная весна, так хорошо теперь в деревне!
Мисси в шляпе и каком-то темно-полосатом платье, схватывавшем без
складочки ее тонкую талию, точно как будто она родилась в этом платье, была
очень красива. Она покраснела, увидав Нехлюдова.
- А я думала, что вы уехали, - сказала она ему.
- Почти уехал, - сказал Нехлюдов. - Дела задерживают. Я и сюда приехал
по делу.
- Заезжайте к мама. Она очень хочет вас видеть, - сказала она и,
чувствуя, что она лжет и он понимает это, покраснела еще больше.
- Едва ли успею, - мрачно отвечал Нехлюдов, стараясь сделать вид, что
не заметил, как она покраснела.
Мисси сердито нахмурилась, пожала плечами и обратилась к элегантному
офицеру, который подхватил у нее из рук порожнюю чашку и, цепляя саблей за
кресла, мужественно перенес ее на другой стол.
- Вы должны тоже пожертвовать для приюта.
- Да я и не отказываюсь, но хочу приберечь всю свою щедрость до
аллегри. Там я выкажу себя уже во всей силе.
- Ну, смотрите! - послышался явно притворно смеющийся голос.
Приемный день был блестящий, и Анна Игнатьевна была в восхищении.
- Мне Мика говорил, что вы заняты в тюрьмах. Я очень понимаю это, -
говорила она Нехлюдову. - Мика (это был ее толстый муж, Масленников) может
иметь другие недостатки, но вы знаете, как он добр. Все эти несчастные
заключенные - его дети. Он иначе не смотрит на них. Il est d'une bonte...
{Он так добр... (франц.)}
Она остановилась, не найдя слов, которые могли бы выразить bonte того
ее мужа, по распоряжению которого секли людей, и тотчас же, улыбаясь,
обратилась к входившей старой сморщенной старухе в лиловых бантах.
Поговорив, сколько нужно было, и так бессодержательно, как тоже нужно
было, для того чтобы не нарушить приличия, Нехлюдов встал и подошел к
Масленникову.
- Так, пожалуйста, можешь ты меня выслушать?
- Ах, да! Ну, что же? Пойдем сюда.
Они вошли в маленький японский кабинетик и сели у окна.
LVIII
- Ну-с, je suis a vous {я к твоим услугам (франц.).}. Хочешь курить?
Только постой, как бы нам тут не напортить, - сказал он и принес пепельницу.
- Ну-с?
- У меня к тебе два дела.
- Вот как.
Лицо Масленникова сделалось мрачно и уныло. Все следы того возбуждения
собачки, у которой хозяин почесал за ушами, исчезли совершенно. Из гостиной
доносились голоса. Один женский говорил: "Jamais, jamais je ne croirais"
{Никогда, никогда не поверю (франц.).}, a другой, с другого конца, мужской,
что-то рассказывал, все повторяя: "La comtesse Voronzoff и Victor Apraksine"
{Графиня Воронцова и Виктор Апраксин (франц.).}. С третьей стороны слышался
только гул голосов и смех. Масленников прислушивался к тому, что происходило
в гостиной, слушал и Нехлюдова.
- Я опять о той же женщине, - сказал Нехлюдов.
- Да, невинно осужденная. Знаю, знаю.
- Я просил бы перевести ее в служанки в больницу. Мне говорили, что это
можно сделать.
Масленников сжал губы и задумался.
- Едва ли можно, - сказал он. - Впрочем, я посоветуюсь и завтра
телеграфирую тебе.
- Мне говорили, что там много больных и нужны помощницы.
- Ну да, ну да. Так, во всяком случае, дам тебе знать.
- Пожалуйста, - сказал Нехлюдов.
Из гостиной раздался общий и даже натуральный смех.
- Это все Виктор, - сказал Масленников, улыбаясь, - он удивительно
остер, когда в ударе.
- А еще, - сказал Нехлюдов, - сейчас в остроге сидят сто тридцать
человек только за то, что у них просрочены паспорта. Их держат месяц здесь.
И он рассказал причины, по которым их держат.
- Как же ты узнал про это? - спросил Масленников, и на лице его вдруг
выразилось беспокойство и недовольство.
- Я ходил к подсудимому, и меня в коридоре обступили эти люди и
просили...
- К какому подсудимому ты ходил?
- Крестьянин, который невинно обвиняется и к которому я пригласил
защитника. Но не в этом дело.
Неужели эти люди, ни в чем не виноватые, содержатся в тюрьме только за
то, что у Них просрочены паспорты и...
- Это дело прокурора, - с досадой перебил Масленников Нехлюдова. - Вот
ты говоришь: суд скорый и правый. Обязанность товарища прокурора - посещать
острог и узнавать, законно ли содержатся заключенные. Они ничего не делают:
играют в винт.
- Так ты ничего не можешь сделать? - мрачно сказал Нехлюдов, вспоминая
слова адвоката о том, что губернатор будет сваливать на прокурора.
- Нет, я сделаю. Я справлюсь сейчас.
- Для нее же хуже. C'est un souffre-douleur {Это страдалица (франц.).},
- слышался из гостиной голос женщины, очевидно совершенно равнодушной к
тому, что она говорила.
- Тем лучше, я и эту возьму, - слышался с другой стороны игривый голос
мужчины и игривый смех женщины, что-то не дававшей ему.
- Нет, нет, ни за что, - говорил женский голос.
- Так вот, я сделаю все, - повторил Масленников, туша папироску своей
белой рукой с бирюзовым перстнем, - а теперь пойдем к дамам.
- Да, еще вот что, - сказал Нехлюдов, не входя в гостиную и
останавливаясь у двери. - Мне говорили, что вчера в тюрьме наказывали
телесно людей. Правда ли это?
Масленников покраснел.
- Ах, ты об этом? Нет, mon cher, решительно тебя не надо пускать, тебе
до всего дело. Пойдем, пойдем, Annette зовет нас, - сказал он, подхватывая
его под руку и выказывая опять такое же возбуждение, как и после внимания
важного лица, но только теперь уже не радостное, а тревожное.
Нехлюдов вырвал свою руку из его и, никому не кланяясь и ничего не
говоря, с мрачным видом прошел через гостиную, залу и мимо выскочивших
лакеев в переднюю и на улицу.
- Что с ним? Что ты ему сделал? - спросила Annette у мужа.
- Это a la francaise {по-французски (франц.),}, - сказал кто-то.
- Какой это a la francaise, это a la zoulou {по-зулусски (франц.).}.
- Ну, да он всегда был такой.
Кто-то поднялся, кто-то приехал, и щебетанья пошли своим чередом:
общество пользовалось эпизодом Нехлюдова как удобным предметом разговора
нынешнего jour fixe'a.
На другой день после посещения Масленникова Нехлюдов получил от него на
...
Страницы: |
[0] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39]
|