Обратная связь Главная страница

Раздел ON-LINE >>
Информация о создателях >>
Услуги >>
Заказ >>
Главная страница >>

Алфавитный список  авторов >>
Алфавитный список  произведений >>

Почтовая    рассылка
Анонсы поступлений и новости сайта
Счетчики и каталоги


Информация и отзывы о компаниях
Цены и качество товаров и услуг в РФ


Раздел: On-line
Автор: 

Лесков Николай Семенович

Название: 

"Очарованный странник"

Страницы: [0] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8]  

   - И куда же вы тогда делись?
   - Совсем без крова и без пищи было остался, но эта благородная фея меня питала, но только мне совестно стало, что ей, бедной, самой так трудно достается, и я все думал-думал, как этого положения избавиться? На фиту не захотел ворочаться, да и к тому на ней уже другой бедный человек сидел, мучился, так я взял и пошел в монастырь.
   - От этого только?
   - Да ведь что же делать-с? деться было некуда. А тут хорошо.
   - Полюбили вы монастырскую жизнь?
   - Очень-с; очень полюбил, - здесь покойно, все равно как в полку, много сходственного, все тебе готовое - и одет, и обут, и накормлен, и начальство смотрит и повиновения спрашивает
   - А вас это повиновение иногда не тяготит?
   - Для чего же-с? что больше повиноваться, то человеку спокойнее жить, а особенно в моем послушании и обижаться нечем: к службам я в церковь не хожу, иначе, как разве сам пожелаю, а исправляю свою должность по-привычному, скажут: "запрягай, отец Измаил" (меня теперь Измаилом зовут), - я запрягу; а скажут: "отец Измаил, отпрягай", - я откладываю.
   - Позвольте, - говорим, - так это что же такое, выходит, вы и в монастыре остались... при лошадях?
   - Постоянно-с в кучерах. В монастыре этого моего звания офицерского не опасаются, потому что я хотя и в малом еще постриге, а все же монах и со всеми сравнен.
   - А скоро же вы примете старший постриг?
   - Я его не приму-с.
   - Это почему?
   - Так достойным себя не почитаю.
   - Это все за старые грехи или заблуждения?
   - Д-д-а-с. Да и вообще зачем? я своим послушанием очень доволен и живу в спокойствии.
   - А вы рассказывали кому-нибудь прежде всю свою историю, которую теперь нам рассказали?
   - Как же-с; не раз говорил; да что же, когда справок нет... не верят, так и в монастырь светскую ложь занес, и здесь из благородных числюсь. Да уже все равно доживать: стар становлюсь.
   История очарованного странника, очевидно, приходила к концу, оставалось полюбопытствовать только об одном: как ему повелось в монастыре.
   
   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
   Так как наш странник доплыл в своем рассказе до последней житейской пристани - до монастыря, к которому он, по глубокой вере его, был от рождения предназначен, и так как ему здесь, казалось, все столь благоприятствовало, то приходилось думать, что тут Иван Северьянович более уже ни на какие напасти не натыкался;
   однако же вышло совсем иное. Один из наших сопутников вспомнил, что иноки, по всем о них сказаниям, постоянно очень много страдают от беса, и вопросил:
   - А скажите, пожалуйста, бес вас в монастыре не искушал? ведь он, говорят, постоянно монахов искушает?
   Иван Северьянович бросил из-под бровей спокойный взгляд на говорящего и отвечал-
   - Как же не искушать? Разумеется, если сам Павел-апостол от него не ушел и в послании пишет, что "ангел сатанин был дан ему в плоть", то мог ли я, грешный и слабый человек, не претерпеть его мучительства.
   - Что же вы от него терпели?
   - Многое-с.
   - В каком же роде?
   - Всё разные пакости, а сначала, пока я его не пересилил, были даже и соблазны
   - А вы и его, самого беса, тоже пересилили?
   - А то как же иначе-с? Ведь это уже в монастыре такое призвание, но я бы этого, по совести скажу, сам не сумел, а меня тому один совершенный старец научил, потому что он был опытный и мог от всякого искушения пользовать. Как я ему открылся, что мне все Груша столь живо является, что вот словно ею одною вокруг меня весь воздух дышит, то он сейчас кинул в уме и говорит:
   "У Якова-апостола сказано "Противустаньте дьяволу, и побежит от вас", и ты, - говорит, - противустань". И тут наставил меня так делать, что ты, - говорит, - как если почувствуешь сердцеразжижение и ее вспомнишь, то и разумей, что это, значит, к тебе приступает ангел сатанин, и ты тогда сейчас простирайся противу его на подвиг: перво-наперво стань на колени. Колени у человека, - говорит, - первый инструмент: как на них падешь, душа сейчас так и порхнет вверх, а ты тут, в сем возвышении, и бей поклонов земных елико мощно, до изнеможения, и изнуряй себя постом, чтобы заморить, и дьявол как увидит твое протягновение на подвиг, ни за что этого не стерпит и сейчас отбежит, потому что он опасается, как бы такого человека своими кознями еще прямее ко Христу не привести, и помыслит: "Лучше его оставить и не искушать, авось-де он скорее забудется". Я стал так делать, и действительно все прошло.
   - Долго же вы себя этак мучили, пока от вас ангел сатаны отступал?
   - Долго-с; и все одним измором его, врага этакого, брал, потом} что он другого ничего не боится: вначале я и до тысячи поклонов ударял и дня по четыре ничего не вкушал и воды не пил, а потом он понял, что ему со мною спорить не ровно, и оробел, и слаб стал: чуть увидит, что я горшочек пищи своей за окно выброшу и берусь за четки, чтобы поклоны считать, он уже понимает, что я не шучу и опять простираюсь на подвиг, и убежит. Ужасно ведь, как он боится, чтобы человека к отраде упования не привести.
   - Однако же, положим... он-то... Это так: вы его преодолели, но ведь сколько же и сами вы от него перетерпели?
   - Ничего-с; что же такое, я ведь угнетал гнетущего, а себе никакого стеснения не делал.
   - И теперь вы уже совсем от него избавились?
   - Совершенно-с.
   - И он вам вовсе не является?
   - В соблазнительном женском образе никогда-с больше не приходит, а если порою еще иногда покажется где-нибудь в уголке в келье, но уже в самом жалостном виде: визжит, как будто поросеночек издыхает. Я его, негодяя, теперь даже и не мучу, а только раз перекрещу и положу поклон, он и перестанет хрюкать.
   - Ну и слава богу, что вы со всем этим так справились.
   - Да-с; я соблазны большого беса осилил, но, доложу вам, - хоть это против правила, - а мне мелких бесенят пакости больше этого надокучили.
   - А бесенята разве к вам тоже приставали?
   - Как же-с; положим, что хотя они по чину и самые ничтожные, но зато постоянно лезут...
   - Что же такое они вам делают?
   - Да ведь ребятишки, и притом их там, в аду, очень много, а дела им при готовых харчах никакого нет, вот они и просятся на землю поучиться смущать, и балуются, и чем человек хочет быть в своем звании солиднее, тем они ему больше досаждают.
   - Что же такое они, например... чем могут досаждать?
   - Подставят, например, вам что-нибудь такое или подсунут, а опрокинешь или расшибешь и кого-нибудь тем смутишь и разгневаешь, а им это первое удовольствие, весело: в ладоши хлопают и бежат к своему старшому: дескать, и мы смутили, дай нам теперь за то грошик. Ведь вот из чего бьются... Дети.
   - Чем же именно им, например, удавалось вас смутить?
   - Да вот, например, у нас такой случай был, что один жид в лесу около монастыря удавился, и стали все послушники говорить, что это Иуда и что он по ночам по обители ходит и вздыхает, и многие были о том свидетели. А я об нем и не сокрушался, потому что думал: разве мало у нас, что ли, жидов осталось; но только раз ночью сплю в конюшне и вдруг слышу, кто-то подошел и морду в дверь через поперечную перекладину всунул и вздыхает. Я сотворил молитву, - нет, все-таки стоит. Я перекрестил: все стоит и опять вздохнул. "Ну что, мол, я тебе сделаю: молиться мне за тебя нельзя, потому что ты жид, да хоть бы и не жид, так я благодати не имею за самоубийц молить, а пошел ты от меня прочь в лес или в пустыню". Положил на него этакое заклятие, он и отошел, а я опять заснул, но на другую ночь он, мерзавец, опять приходит и опять вздыхает... мешает спать, да и все тут. Как ни терпел, просто сил нет! Тьфу ты, невежа, думаю, мало ему в лесу или на паперти места, чтобы еще непременно сюда в конюшню ко мне ломиться? Ну, нечего делать, видно, надо против тебя хорошее средство изобретать: взял и на другой день на двери чистым углем большой крест написал, и как пришла ночь, я и лег спокойно, думаю себе: уж теперь не придет, да только что с этим заснул, а он и вот он, опять стоит и опять вздыхает! Тьфу ты, каторжный, ничего с ним не поделаешь! Всю как есть эту ночь он меня атак пугал, а утром, чуть ударили в первый колокол к заутрене, я поскорее вскочил и бегу, чтоб пожаловаться настоятелю, а меня встречает звонарь, брат Диомид, и говорит:
   "Чего ты такой пужаный?"
   Я говорю:
   "Так и так, такое мне во всю ночь было беспокойство, и я иду к настоятелю".
   А брат Диомид отвечает:
   "Брось, - говорит, - и не ходи, настоятель вчера себе в нос пиявку ставил и теперь пресердитый и ничего тебе в этом деле не поможет, а я тебе, если хочешь, гораздо лучше его могу помогать".
   Я говорю:
   "А мне совершенно все равно; только сделай милость, помоги, - я тебе за это старые теплые рукавицы подарю, тебе в них зимою звонить будет очень способно".
   "Ладно", - отвечает.
   И я ему рукавицы дал, а он мне с колокольни старую церковную дверь принес, на коей Петр-апостол написан, и в руке у него ключи от царства небесного.
   "Вот это-то, - говорит, - и самое важное есть ключи:
   ты этою дверью только заставься, так уже через нее никто не пройдет".
   Я ему мало в ноги от радости не поклонился и думаю: чем мне этою дверью заставляться да потом ее отставлять, я ее лучше фундаментально прилажу, чтобы она мне всегда была ограждением, и взял и учинил ее на самых надежных плотных петлях, а для безопаски еще к ней самый тяжелый блок приснастил из булыжного камня, и все это исправил в тишине в один день до вечера и, как пришла ночная пора, лег в свое время и сплю. Но только, что же вы изволите думать: слышу - опять дышит! просто ушам своим не верю, что это можно, ан нет:
   дышит, да и только! да еще мало этого, что дышит, а прет дверь... При старой двери у меня изнутри замок был, а в этой, как я более на святость ее располагался, замка не приладил, потому что и времени не было, то он ее так и пихает, и все раз от разу смелее, и, наконец, вижу, как будто морда просунулась, но только дверь размахнулась на блоке и его как свистнет со всей силы назад... А он отскочил, видно, почесался, да, мало обождавши, еще смелее, и опять морда, а блок ее еще жестче щелк... Больно, должно быть, ему показалось, и он усмирел и больше не лезет, я и опять заснул, но только прошло мало времени, а он, гляжу, подлец, опять за свое взялся, да еще с новым искусством. Уже нет того, чтобы бодать и прямо лезть, а полегонечку рогами дверь отодвинул, и как я был с головою полушубком закрыт, так он вдруг дерзко полушубок с меня долой сорвал, да как лизнет меня в ухо... Я больше этой наглости уже не вытерпел: спустил руку под кровать и схватил топор да как тресну его, слышу - замычал и так и бякнул на месте. "Ну, - думаю, - так тебе и надо", - а вместо того, утром, гляжу, никакого жида нет, а это они, подлецы, эти бесенята, мне вместо его корову нашу монастырскую подставили.
   - И вы ее поранили?
   - Так и прорубив топором-с! Смущение ужсное было в монастыре
   - И вы, чай, неприятности какие-нибудь за это имели?
   - Получил-с; отец игумен сказали, что это все оттого мне представилось, что я в церковь мало хожу, и благословили, чтобы я, убравшись с лошадьми, всегда напереди у решетки для возжигания свеч стоял, а они тут, эти пакостные бесенята, еще лучше со мною подстроили и окончательно подвели. На самого на Мокрого Спаса, на всенощной, во время благословения хлебов, как надо по чину, отец игумен и иеромонах стоят посреди храма, а одна богомолочка старенькая подает мне свечечку и говорит:
   "Поставь, батюшка, празднику".
   Я подошел к аналою, где положена икона "Спас на водах", и стал эту свечечку лепить, да другую уронил. Нагнулся, эту поднял, стал прилепливать, - две уронил. Стал их вправлять, ан, гляжу - четыре уронил Я только головой качнул, ну, думаю, это опять непременно мне пострелята досаждают и из рук рвут... Нагну лся и поспешно с упавшими свечами поднимаюсь да как затылком махну под низ об подсвечник... а свечи так и посыпались. Ну, тут я рассердился да взял и все остальные свечи рукой посбивал "Что же, - думаю, - если этакая наглость пошла, так лучше же я сам поскорее все это опрокину".
   - И что же с вами за это было?
   - Под суд меня за это хотели было отдать, да схимник, слепенький старец Сысой, в земляном затворе у нас живет, так он за меня заступился.
   "За что, - говорит, - вы его будете судить, когда это его сатанины служители смутили".
   Отец игумен его послушались и благословили меня без суда в пустой погреб опустить.
   - Надолго же вас в погреб посадили?
   - А отец игумен не благословили на сколько именно времени, а так сказали только что "посадить", я все лето до самых до заморозков тут и сидел.
   - Ведь это, надо полагать, скука и мучение в погребе, не хуже, чем в степи?
   - Ну нет-с: как же можно сравнить? здесь и церковный звон слышно, и товарищи навещали. Придут, сверху над ямой станут, и поговорим, а отец казначей жернов мне на веревке велели спустить, чтобы я соль для поварни молол. Какое же сравнение со степью или с другим местом.
   - А потом когда же вас вынули? верно, при морозах, потому что холодно стало?
   - Нет-с, это не потому, совсем не для холода, а для другой причины, так как я стал пророчествовать.
   - Пророчествовать?!
   - Да-с, я в погребу, наконец, в раздумье впал, что какой у меня самоничтожный дух и сколько я через него претерпеваю, а ничего не усовершаюсь, и послал я одного послушника к одному учительному старцу спросить: можно ли мне у бога просить, чтобы другой более соответственный дух получить? А старец наказал мне сказать, что "пусть, говорит, помолится, как должно, и тогда, чего нельзя ожидать, ожидает".
   Я так и сделал: три ночи всё на этом инструменте, на коленях, стоял в своей яме, а духом на небо молился, и стал ожидать себе иного в душе совершения. А у нас другой инок Геронтий был, этот был очень начитанный и разные книги и газеты держал, и дал он мне один раз читать житие преподобного Тихона Задонского, и когда, случалось, мимо моей ямы идет, всегда, бывало, возьмет да мне из-под ряски газету кинет.
   "Читай, - говорит, - и усматривай полезное: во рву это тебе будет развлечение".
   Я, в ожидании невозможного исполнения моей молитвы, стал покамест этим чтением заниматься: как всю соль, что мне на урок назначено перемолоть, перемелю, и начинаю читать, и начитал я сначала у преподобного Тихона, как посетили его в келий пресвятая владычица и святые апостолы Петр и Павел. Писано, что угодник божий Тихон стал тогда просить богородицу о продлении мира на земле, а апостол Павел ему громко ответил знамение, когда не станет мира, такими словами: "Егда, - говорит, - все рекут мир и утверждение, тогда нападает на них внезапу всегубительство". И стал я над этими апостольскими словами долго думать и все вначале никак этого не мот понять: к чему было святому от апостола в таких словах откровение? На конец того начитываю в газетах, что постоянно я у нас и в чужих краях неумолчными усты везде утверждается повсеместный мир. И тут-то исполнилось мое прошение, и стал я вдруг понимать, что сближается реченное: "егда рекут мир, нападает внезапу всегубительство", и я исполнился страха за народ свой русский и начал молиться и всех других, кто ко мне к яме придет, стал со слезами увещевать, молитесь, мол, о покорении под нозе царя нашего всякого врага и супостата, ибо близ есть нам всегубительство. И даны были мне слезы, дивно обильные!.. все я о родине плакал. Отцу игумену и доложили, что, - говорят, - наш Измаил в погребе стал очень плакать и войну пророчествовать. Отец игумен и благословили меня за это в пустую избу на огород перевесть и поставить мне образ "Благое молчание", пишется Спас с крылами тихими, в виде ангела, но в Саваофовых чинах заместо венца, а ручки у груди смирно сложены. И приказано мне было, чтобы я перед этим образом всякий день поклоны клал, пока во мне провещающий дух умолкнет. Так меня с этим образом и заперли, и я так до весны взаперти там и пребывал в этой избе и все "Благому молчанию" молился, но чуть человека увижу, опять во мне дух поднимается, и я говорю. На ту пору игумен лекаря ко мне прислали посмотреть: в рассудке я не поврежден ли? Лекарь со мною долго в избе сидел, вот этак же, подобно вам, всю мою повесть слушал и плюнул:
   "Экий, - говорит, - ты, братец, барабан: били тебя били, и все никак еще не добьют".
   Я говорю:
   "Что же делать? Верно, так нужно".
   А он, все выслушавши, игумену сказал:
   "Я, - говорит, - его не могу разобрать, что он такое: так просто добряк, или помешался, или взаправду предсказатель. Это, - говорит, - по вашей части, а я в этом не сведущ, мнение же мое такое: прогоните, - говорит, - его куда-нибудь подальше пробегаться, может быть он засиделся на месте".
   Вот меня и отпустили, и я теперь на богомоление в Соловки к Зосиме и Савватию благое ловился и пробираюсь. Везде был, а их не видал и хочу им перед смертью поклониться.
   - Отчего же "перед смертью"? Разве вы больны?
   - Нет-с, не болен; а все по тому же случаю, что скоро надо будет воевать.
   - Позвольте: как же это вы опять про войну говорите?
   - Да-с.
   - Стало быть, вам "Благое молчание" не помогло?
   - Не могу знать-с: усиливаюсь, молчу, а дух одолевает.
   - Что же он?
   - Все свое внушает: "ополчайся".
   - Разве вы и сами собираетесь идти воевать?
   - А как же-с? Непременно-с: мне за народ очень помереть хочется.
   - Как же вы: в клобуке и в рясе пойдете воевать?
   - Нет-с; я тогда клобучок сниму, а амуничку надену. Проговорив это, очарованный странник как бы вновь ощутил на себе наитие вещательного духа и впал в тихую сосредоточенность, которой никто из собеседников не позволил себе прервать ни одним новым вопросом. Да и о чем было его еще больше расспрашивать? повествования своего минувшего он исповедал со всею откровенностью своей простой души, а провещания его остаются до времени в руке сокрывающего судьбы свои от умных и разумных и только иногда открывающего их младенцам.
   
   "Примечание: произведение было вычитано по изданию: "Собрание сочинений в 5 томах.", "Правда", г. Москва, 1981 г.
   М.М.Н."
   
   
Страницы: [0] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8]  

Обратная связь Главная страница

Copyright © 2010.
ЗАО АСУ-Импульс.

Пишите нам по адресу : info@e-kniga.ru